За год до смерти Абая в аул поэ­та прибывает вооруженный отряд во главе с начальником Семипалатин­ского уезда, который сначала берет аул в оцепление, а потом проводит обыск его дома, после и его само­го. Об этом неприятном событии, ставшем легендой в роду Тобыкты, по воспоминаниям современников Абая впервые напечатал в 1940 году основоположник науки Абаеведение величайший писатель современно­сти М.Ауэзов. М.Ауэзов 4 раза пере­делывал биографию Абая, каждый вариант пополнялся новыми све­дениями, а от старых избавлялся. Среди этих вариантов особое место получает второй вариант биографии Абая 1940 года. Для М.Ауэзова было неслучайным дополнение ко второ­му варианту биографии и написание первой книги романа «Абай».

Дополнив ценными сведениями о жизни поэта второй том двухтомни­ка, написанного в 1940 году на латин­ском алфавите, М.Ауэзов указал, что это «Рассказы об Абае, которые вели Мадияр, Катпа, Архам». В одном ме­сте этой записи есть упоминание о связи поэта с противниками царской власти, и с этой целью в 1902 году был проведен обыск в доме поэта, чтобы найти письмо на имя Абая, написанное каким-то неизвестным человеком. Проведя обыск в доме поэта и не найдя письма, его жена Еркежан достала письмо из своего кармана и отдала уездному началь­нику. Однако в воспоминаниях нет упоминаний о содержании письма и дальнейших событиях.

Конечно, воспоминание есть вос­поминание. В нем может быть нуж­ная или лишняя информация. Вот эта оплошность в 1950 году была до­полнена нужными сведениями, полу­ченными сотрудником Центрального Государственного архива Казахской ССР В.Киреевым. На основе архив­ных документов об этой неожидан­ной трудности в жизни поэта была написана первоначальная обстоя­тельная статья. (Альманах «Казах­стан», 1950, №21)

Основываясь на архивных доку­ментах об этом деле на 300 листах, сохранившихся на полках архива, можно убедиться, что в начале 20 века царское правительство смело вводило новые порядки в управле­ние казахским краем. Эдна его часть относилась к духовным /чреждениям и школам. В те годы скрывались ме­чети в Акмолинской, Петропавлов­ской, Кокчетавской,

Павлодарской областях, их мул­лам запрещалось проводить службу по законам мусульманства — шариа­ту. Такие действия вызывали недо­вольство среди народа, и в Омск и Петербург шли письма с протестами и жалобами. Начиная от министер­ства внутренних дел до царских на­чальников- губернаторов, уездных и крестьянских начальников, все с тре­вогой смотрели на такие высказыва­ния народа. Противников, недоволь­ных выявляли, жестоко наказывали.

Если полагаться на архивные до­кументы, то обыск в доме поэта, дей­ствительно проводился весной 1903 года. Старейшины рода Тобыкты в своих рассказах М.Ауэзову о жизни поэта ошиблись лишь на год. Это тревожное и неординарное событие в жизни поэта началось 8 апреля 1903 года с телеграммы военного губернатора Акмолинской области Семипалатинскому областному гу­бернатору. Она гласит так:

«У Косшыгулова нашлись по­чтовые квитанции. Он 6 июня 1902 года отправил письма Садвакасу Шорманову в Батовске и Кенши­нову в Зайсане, 7 марта 1903 года Кунанбаеву в Семипалатинске. Надо провести обыск.

Романов, генерал-губернатор Акмолинской области».

(ЦГА Республики Казахстан.

Фонд-369, опись 1, дело 871, лист 35)

Обратившись к архивным до­кументам, мы узнаем, что отпра­витель письма — учитель интерната при Кокчетавской мечети Шаймер­ден Косшыгулов обратился к Абаю в Семипалатинск в это трудное для казахского народа время, считая его главой народа. Таким образом, петля царских ищеек накинулась на шею муллы Кокчетавской мечети Кокчетавского уезда Акмолинской области Ш. Косшыгулова.

Полиция нашла сотни книжек на арабском языке, напечатанных на гектографе, у учеников в интернате при Кокчетавской мечети. В резуль­тате обыска в кармане Косшыгулова нашли чек на письмо, отправленное Абаю в Семипалатинскую губернию. Чтобы узнать содержание этого письма, не имеется ли в нем высказы­вание против царского пра­вительства, полиция при­ступает к ак­тивным действиям. В связи с этим мулла Кокчетавской мечети Наурыз­бай Таласов и его помощник Косшы­гулов были взяты под стражу, и было возбуждено уголовное дело. То, что имя поэта попало в списки поли­ции, и был проведен обыск — все это следствие дела над Косшыгуловым. Мулла Кокчетава Н.Таласов и учи­тель интерната при мечети Ш. Кос­шыгулов и другие бии, муллы были против колонизаторской политики России, хотели создать независимую религиозную организацию, которая охватывала бы все свободолюбивое, демократическое казахское обще­ство и подчинялось бы муфтию. И действия и надежды они возлагали на Абая Кунанбаева, как одного из уважаемых людей среди казахского общества. Царское правительство создало экстренную систему слежки с самого Петербурга до аула Абая, а в конце концов, в апреле 1903 года вооруженная группа под руковод­ством начальника Семипалатинско­го уезда окружила аул поэта, и до­просила самого Абая, его детей.

Ниже приводится позорное по­становление, написанное в доме Абая (Ибрагима) Кунанбаева. «23 апреля 1903 года. Я, начал ьникСе­мипалатинского уезда Навроцкий, с целью выполнения задания воен­ного губернатора Семипалатинской области № 111 от 18 апреля 1903 года прибыл в Чингизскую волость в аул киргиза Ибрагима Кунанбаева. Согласно вышеуказанному заданию господина губернатора тщательно провел обыск зимовья и дома Кунан­баева.

В тот момент дома находились дети Кунанбаева Магауия и Тура­гул, у них были арестованы найден­ные все письма, которые на глазах таких свидетелей, как волостной Чингизской волости Рыздыкбай Ку­дайбердин и делопроизводитель уездного управления Оспанов, были положены в специальную коробку и закреплены печатью управления Семипалатинского уезда и Чингиз­ской волости, затем коробку с этими бумагами решил передать господину военному генерал-губернатору.

Во время обыска Ибрагима Ку­нанбаева на мой вопрос «Не полу­чал ли ты какого- либо письма из Кокчетава?» — Кунанбаев ответил так. «Этой зимой, два месяца назад, получил от неизвестного человека заказное письмо. Ответ просил на­писать на имя Заита Баширова. Не­известный человек в письме просит помочь почетного казаха Семипала­тинской области Кунанбаева оказать содействие перед правительствен­ными органами в организации духов­ного собрания мусульман казахов».

Когда я приказал дать мне это письмо, Кунанбаев сказал, что два дня назад отдал его сыну Турагулу. Я спросил стоявшего тут сына, где то письмо, на что он сказал, что вручил его волостному Чингизской волости Рыздыкбаю. При обыске это письмо было найдено у последнего в карма­не бешмета.

Это письмо было положено в коробку вместе со всеми найден­ными во время обыска Кунанбаева вещами. Во время допроса сына Ибрагима Кунанбаева, Турагула, тот ответил, что ни он, ни отец не при­дали письму значения, и отдал полу­ченное от отца письмо Чингизскому волостному не с какой-либо целью, а для закручивания сигареты. У Ибра­гима Кунанбаева не сохранился конверт письма. Выше названное я постановил записать в этом акте. По­просил всех участников подписать этот акт, прочитав его присутствую­щим, и при них же были опечатаны все найденные во время обыска Ку­нанбаева вещи.

Навроцкий

Начальник Семипалатинского уезда Ибрагим Кунанбаев, Магауия Кунанбаев Турагул Кунанбаев, Во­лостной Рыздыкбай Кудайбердин (все подписи имеются).

ЦГА Республики Казахстан. (Фонд-369, опись 1, дело 871, листы 145-146)

А содержание письма, выслан­ное из Кокчетава нижеследующее:

«Бог всемогущ! Высокосте­пенней- шему, высокоуважаемо­му всеми Ибрагиму мурзе! Пишу к вам как уполномоченный довери­ем от всех почтенных людей всех 5 уездов Акмолинской области.

Положение дел о нуждах здеш­него киргизского народа станет известно после 15 мая, так как собранный скот предложено про­дать.

От Вас, народного руководи­теля, никакого сведения не полу­чили, между тем посылают нам вести те, кто находится далеко, чем Вы. Ожидаем, какое состоит­ся совещание в Семиреченской области, также ожидаем сведения о времени Семипалатинской яр­марки, когда распродаются кожи. Время, впрочем, не прежнее. Яр­марки для киргизов не приносят пользы, впрочем Вы это знаете лучше всех.

Была жизнь, прошла.

Время смерти наступает.

Надо бы обсудить, поразмыс­лить о многом. Но к обсуждению вопросов по нуждам киргизов по­ставляют препятствия. Письмо посылайте как обычно, адресуя в город Кокчетав, в киргизскую шко­лу. Так мы и получим. Я человек убогий. Хочется написать больше. Но пока ограничусь этим.

При тщательном рассмотрении дела видно, что на имя Абая из Кок­четава было прислано 2 письма от неизвестного человека. Первое — вы­шеуказанное, найдено 25 апреля во время обыска уездным начальником из кармана волостного Рыздыкбая. В то время второе письмо, отправлен­ное 7 марта из Кокчетава согласно чеку арестованного Косшыгулова, еще не попало в руки Абая. Оно лежало в конторе почты-телеграфа села Архат. Его через месяц, 29 мая вручили Абаю во время встречи с уездным начальником. Абай его тут же прочел и отдал в руки начальнику уезда вместе с конвертом.

Интересно, что среди архивных документов не сохранились подлин­ники этих двух писем. Возможно, что они как вещественные доказатель­ства, могли быть пришиты к уголов­ному делу Ш Косшыгулова.

Если внимательно присмотреть­ся к архивным документам, то можно прийти к различным мнениям о со­циально- экономической ситуации казахского народа, об общественном месте и правах отдельных лиц, об ухищрениях царских начальников. Эти документы чрезвычайно ценны. Среди многочисленных документов административных органов царской власти содержание двух докумен­тов, по-нашему мнению, по-своему дорого и, несомненно, является очень ценным.Первое — характери­стика Абаю Кунанбаеву, отправлен­ная 23 сентября 1903 года военным губернатором Семипалатиской об­ласти в департамент Министерства внутренних дел в далекий Петербург. Оригинал написан на русском языке представляем его без изменений в надежде, что читатели поймут его содержание.

Киргиз Чингизской волости Ибрагим Кунанбаев имеет от роду 60 лет,(58-Г.З) женат на трех женах, от которых имеет 9 человек детей. Обладает сравнительно большим состоянием (около 1000 лошадей и 2000 баранов). Кунанбаев весь­ма развитый и умный. Он служил два трехлетия бием, три трехлетия управителем Чингизской волости, а затем по назначению от пра­вительства прослужил три года управителем Мукурской волости. Служба Кунанбаева отличалась разумным управлением, исполни­тельностью, энергией, пре­данностью правительству и от­сутствием фанатизма.

Один из сыновей Ку­нанбаева по о к о н н ч а н и й курса Михай­ловского ар­тиллерийско­го училища был произведен в офицеры и, бу­дучи на службе, умер в Туркестан­ском округе. Ныне замужняя дочь его пишет и тает по-русски. Грамо­те ее учил отец. Кунанбаев весьма интересуется литературой, выпи­сывает книги, журналы и газеты.

В прежнее время он пользо­вался громадным влиянием сре­ди иногородского населения сте­пи, но в настоящее время влияние его далеко не то. Он постарел, не принимает на себя руководства в партиях, хотя главари их часто обращаются к нему за советом. В разговорах и суждениях своих лицами Кунанбаев обнаруживает полное понимание государствен­ных интересов и правильные взгляды культурную миссию на­шего отечества в наших азиатских владениях. Он с негодованием осуждает пытки мусульман — фа­натиков противодействовать пра­вительству в его стремлениях, искренность высказываемо­го убеждения, полагаю, достаточ­но называется его поведением. Эти данные указывают, что Кунан­баев в политическом отношении внушает никаких опасений и дол­жен быть причислен к числу лиц вполне благонадежных.

А.С.Галкин, военный губер­натор Семипалатинской области, генерал-майор.

Исх. №203. 23 сентября 1903 г.»

(ЦГА Республики Казахстан. (Фонд-369, опись 1, дело 871, листы 88-89)

Так царские акимы, решив со­брать великого Абая обвинительные документы, в конце концов, вынуж­дены были написать такую харак­теристику. Эти документы, появив­шиеся во время того неординарного события и принесшие немало бед на голову Абая, для истории, для нау­ки имеют немалую ценность. Среди народа место и авторитет Абая, как вдохновителя свободолюбивых мыс­лей и главы народа, является дока­зательством этих качеств.

Среди этих документов вторая ценная вещь — это протокол, напи­санный в доме Абая 25 апреля 1903 года начальником Семипалатинско­го уезда. В этом документе сохрани­лась подпись самого Абая на русском языке, «Ибр. Кунанбаев», которая является для нас, для будущих по­колений особо ценным и сокровен­ным наследием великого Абая. Эта подпись является неопровержимым доказательством того, что Абай, за­вещая «Учи детей русскому, их науке и искусству», не только переводил произведения Пушкина, Лермон­това, Крылова, но и с любовью их читал, а также выписывал, выхо­дившие в то время многочисленные газеты и журналы на русском языке, что говорит о грамотности Абая и уважений к русскому языку, газеты и журналы на русском языке, что гово­рит о грамотности Абая и уважении к русскому языку.

А приведённый выше подлинник официальной характеристики Абая, написанный конторой военного гу­бернатора, даёт полную картину о профессиональной деятельности, о месте среди народа, о взглядах на жизнь, о семейном положении, о воспитании и образовании и детей Абая. Рассматривая эти и другие до­кументы архива с произведениями поэта, сразу бросается в глаза нелег­кая судьба гражданина-поэта «Один боролся с тысячью», «О казахи мои, мой бедный народ». Из этих доку­ментов видно, что Абай не принимал поспешных решений, был осторожен и спокоен, в трудные моменты на­ходил верное решение, был умным, находчивым, среди общества, в окружающей обстановке, среди чи­новников, перед родственниками и детьми был признанным авторите­том и почитаемым человеком. Род­ные дети Абая — Магауия и Турагул в своих словах и действиях произво­дят благоприятное впечатление не надменных выскочек, а достойных граждан, получивших от уважаемого всеми отца основательное образова­ние и воспитание.

А кто такой Шаймерден Косшы­гулов, написавший письмо авто­ритетному, уважаемому в народе Абаю? По найденным архивным документам Ш.Косшыгулов родился в 1877 году в Акмолинской области, в Кокчетавском уезде в волости Ко­тырколь. С детских лет он изучал основы мусульманства, права, а его высказывания о благотворитель­ности, вероисповедании широко распространялись среди народа, призывая их против жестокости и не­справедливости. С этой целью он из Казани, и из других городов России купил на свои средства около 100 книг Корана, и даром раздал среди народа. Во время получения этих книг маленький мулла Жакып вы­разил свою благодарность стихами. Также Ш.Косшыгулов в целях рас­пространения среди населения пе­чатных изданий, привозил из разных стран свинцовые буквы для печата­ния книг, газет. За эти действия, и за антиправительственные высказыва­ния, содержащиеся в письме Абаю, решением суда он был сослан на 5 лет в Иркутскую область. Но через некоторое время возвратился домой по амнистии в честь 300-летия цар­ствования Романовых.

Несколько слов об отце Ш.Косшыгулова. В те годы в казах­ских печатных изданиях были опу­бликованы несколько статей о хадже Кунанбае, отце Абая. В одной из них (Р.Отарбаев. «Четыре дома в Мек­ке», журнал «Парасат» 1992 г. №1) вместе с Кунанбаем среди его спут­ников упомянут был некто Косшыгул Шопанулы. Оказывается, это отец Шаймердена. Потому-то он отпра­вился в Мекку от рода Атыгай, на­селявшего тогдашную Акмолинскую область. Похоже на то, что среди населения авторитет Ш. Косшыгуло­ва был довольно высоким. Поэтому земляки избрали его членом Первой Государственной Думы России, по­считав его достойным гражданином, защищающим националь¬ную честь народа. Об этом в газете «Туркестан­ские ведомости» в 91 номере от 1906 г. было написано:

«Омск. Членом Государствен­ной Думы от Семипалатинской области избран Букейханов, от Акмолинской области — Косшыгу­лов»

Ценные сведения о Косшыгуло­ве можно найти в книге «Члены Го­сударственной Думы. Рисунки и био­графии», увидевшей свет на русском языке под составительством М. Бой­овича и вышедшей в Москве в 1906 году. Эти сведения таковы: «Косшы­гулов Шаймерден — казах. Мулла из Кокчетава. Образование получил в Бухаре. Категорически против на­родного суда среди казахов. Сто­ронник шариата. После избрания в Членство выяснилось его незнание русского языка, что послужило от­клонению итогов выборов областной избирательной комиссии согласно статье 55 «Правил выборов в Госу­дарственную Думу». Он был избран от имени казахов Акмолинской об­ласти».Конечно, сведения о мулле Шаймердене дошли в Петербург в момент подведения итогов выбора. Поэтому по количеству набранных голосов он вошел в список. Но на заседании I Думы в апреле 1906 года его не было. Поэтому его пор­трета нет в книгах о Первой Думе. О.Шаймердене Косшыгулове можно рассказать еще вот что. Он являет­ся одним из организаторов первой газеты «Серке» на казахском языке, вышедшей в Петербурге в 1907 году. В 1932 г. Ш.Косшыгулов во время го­лода переехал в Омскую область и там скончался.

Г.ЗУЛХАРОВ,

бывший архивный работник, член Союза журналистов  Казахстана.